Социальная дестабилизация и переход

Обновлено: 20.10.2018

Социальная дестабилизация и переход

Я убежден, что если мы хотим оказаться на верной стороне мировой революции, то мы… должны пройти сквозь радикальную революцию наших ценностей… мы должны как можно скорее начать переход от общества, ориентированного на вещи, к обществу ориентированному на личности. Пока машины и компьютеры, стремление к прибыли и собственность, считаются важнее, чем люди, чудовищная троица расизма, радикального материализма и милитаризма не может быть повержена. [*]
Мартин Лютер Кинг

Тенденции

Начало XXI века стало невероятно интересным периодом времени. С одной стороны, мы видим множество злободневных проблем, которые, как будет показано в этом очерке, всё быстрее оборачиваются негативными последствиями, как экологическим, так и социальным. С другой, существует и все больше усиливается ориентация на решения, необходимые для устранения этих проблем, что с технической точки зрения, означает огромный потенциал, для изменения курса к лучшему, а будущие позитивные возможности становятся невероятно широкими.

Для стороннего наблюдателя может показаться интуитивно верной идея о том, что худшее в развитие человеческой цивилизации уже позади. По крайней мере для жителей некоторых регионов нашей планеты. Мы видим общее увеличение продолжительности жизни, общее снижение поведенческого насилия [*], и рост уровня жизни во всем западном мире. Наряду с этим формируется новая глобальная культура, которая уходит от длительных периодов фанатизма, сексизма, расизма и национализма и содействует развитию столь необходимого нам глобального самосознания.

Тем не менее, любой социальный прогресс, в частности, общий рост уровня жизни происходящий из-за нашей технологической изобретательности, на самом деле неразрывно связан с совокупностью чрезвычайно пагубных последствий, которые мы только начали по-настоящему осознавать. Эти проблемы, встающие перед нами, имеют научную, а не идеологическую природу. Рыночный капитализм, независимо от того, хотите вы его как-либо регулировать, или не регулировать вовсе, содержит серьезные структурные недостатки. Эти недостатки всегда, в той или иной степени, выражаются в злоупотреблении окружающей средой, приводящей к ее дестабилизации, наряду с пренебрежением человеком и разрушительным неравенством.

Как показано в предыдущих очерках, концепция рынка отражает условия среды, в которой все материальные ценности в мире воспринимаются, как дефицитные по определению. Эта коварная, конкурентная и неизменно эксплуататорская система ценностей формирует определенные поведенческие склонности и пристрастия, которые вступают в конфликт с устройством нашей физической реальности, в рамках современных экологических и социологических представлений [*].

Разница между тем, к чему приводит капитализм сегодня и в XVI веке состоит в том, что наша техническая способность ускорять и усиливать этот процесс соревнования и эксплуатации привела к последствиям невероятного масштаба. В те далекие времена, мы не могли даже вообразить этот масштаб, и тем более не могли его осознать. Сегодня мы наблюдаем появление на поверхности этих скрытых ранее тенденций в полную силу. И все достижения того, что мы называем прогрессом, вполне вероятно, со временем будут разрушены огромной силой последствий к которым привели противоречащие законам природы и ущербные принципы капитализма. Подобно гигантской волне, которая очень долго копила силу, перед тем как обрушиться на корабль, она разрушит его. И не важно, насколько хорошо он был построен или снаряжен, все это меркнет перед лицом сил природы.

Пожалуй, самым ярким примером таких последствий является то, что практически все системы поддерживающие жизнь на нашей планете находятся в упадке [*] [*]. По сути не имеет значения, сколько людей добились желанного идеала — уровня жизни высших классов общества, если это происходит благодаря неустойчивым методам. Это только вопрос времени, когда в результате истощения ресурсов, утраты биоразнообразия и загрязнения окружающей будет уничтожена эта иллюзия успеха. И в то время, как мы действительно видим снижение насилия, числа актов геноцида и других ужасающих трагедий характерных для мировых войны, мы должны сделать следующий шаг и понять причины этих изменений, а не просто отметить эти тенденции. Если геополитическая и экономическая стратегии, обусловленные дефицитом ресурсов, были причинами большинства межгосударственных военных конфликтов в прошлом (а это так), то все идет к тому, чтобы условия для формирования таких стратегий возникли вновь. Кризис отношений между человеком и окружающей средой в последние несколько десятилетий вновь создает почву для них.

Война в Ираке 2003 года, согласно мнению некоторых аналитиков, была войной за контроль над ресурсам, в данном случае за нефть, и это довольно трудно отрицать, рассматривая их аргументы [*]. Не приходится сомневаться в том, что если мир столкнется с реальным дефицитом энергии, воды, пищи и минерального сырья, достаточным, чтобы оказать существенное влияние на экономику крупных государств, то мы быстро скатимся к мировой войне и массовым убийствам, не говоря уже об общественных беспорядках. Сегодня все крупные державы наращивают свои арсеналы и совершенствуют вооружения явно готовясь к подобному развитию событий [*].

На другом уровне, именно наука и технологии, которые могли бы помочь человечеству повысить свой уровень жизни, почти парадоксально, обеспечивают повышенную уязвимость нашего общества к разрушению. В то время, как наука может, выявлять принципы природы, на которые нам, как виду, следует ориентироваться, чтобы найти баланс с другими обитателями планеты, она также может быть использована фрагментарно и узко, в контексте искаженных стимулов увековеченной рыночной системы, порождая разрушительные и бесчеловечные последствия. Одна грань этой реальности — атомная бомба, другая — наш возросший технологический потенциал для все более эффективного уничтожения биоразнообразия, через гиперэксплуатацию наших ресурсов и загрязнение.

В некотором смысле, быстрое развитие науки и техники не оставляет нам выбора. Путь человечества становится все уже. С одной стороны обрыв социального и экологического упадка, а с другой — создание изобилия, баланса, мира и прогресса. И с каждым новым шагом, все меньше пространства для маневра остается у нас. В какой-то момент, мы начнем падать в ту или другую сторону.

Ресурсы и население

Статистические данные показывают, что к 2050 году на нашей планете будут проживать более девяти миллиардов человек (рис. 22.1) [*], проживающих преимущественно в развивающихся странах. Из этого следует существенный рост потребности в (а) еде, (б) воде, (в) энергии и (г) минеральном сырье и материальных ресурсах. Рассмотрим каждую из этих потребностей.

(а) Говоря о еде — нет недостатка в исследованиях [*] [*], которые показывают, что наши традиционные методы производства пищевых продуктов даже не приближаются к удовлетворению спроса 2050 года (рис. 22.2). Учитывая, оценки необходимого роста производства на 60-110% [*] [*] и текущий промышленный климат, который характеризуется чрезвычайно расточительной и неэффективной системой поставок, в рамках которой теряется 30-50% от всех созданных продуктов питания [*], единственным логическим выводом является увеличения процента людей страдающих от нищеты и голода по отношению к населению планеты. При этом даже не рассматриваются призывы к более устойчивым методам ведения сельского хозяйства, позволяющим снизить эрозию и загрязнение почв, которые, в свою очередь, только усилятся, если по прежнему будут использоваться традиционные методы посадки в открытый грунт (рис. 22.2).

(б) Такая-же, если не еще более драматическая, статистика имеется по воде. Коме того, очевидно, что недостаток воды означает еще большие проблемы для конвенционального земледелия. Согласно данным ООН, к 2025 году примерно 1,8 миллиардов человек будут жить в регионах страдающих от недостатка воды и две третьих населения мира в регионах подверженных водному стрессу [*]. Организация экономического сотрудничества и развития, оценивает рост спроса на пресную воду на 55% к 2050 году, что не только подтверждает оценки данные ООН, но и усугубляет их, называя цифру в 3,9 миллиардов человек, страдающих от недостатка питьевой воды к 2050 году, что составляет почти половину населения мира (рис. 22.3).

Загрязнение воды, обусловленное развитием промышленности и сельского хозяйства в развивающихся странах, стремящихся повысить свой уровень жизни которое, продолжает усиливаться, только усугубляя проблему [*]. К сожалению, стремление к росту производства приводит к росту загрязнения еще и благодаря использованию гораздо более примитивных и экологически опасных методы, чем те, к которым постепенно переходят развитые страны. Рассмотрим Китай. Несмотря на статус развитой страны, ее внутренняя политика остается очень мягкой, когда дело доходит до экологических норм и правил. Это является закономерным результатом капиталистического стремления обеспечить свободу торговли и дальнейший экономический рост. И сегодня в Китае находится 16 из 20 самых загрязненных городов мира [*]. В дальнейшее экономическое развитие и рост населения приведут лишь к закономерному росту всех видов загрязнения.

Возвращаясь к воде, загрязнение ее соединениями азота и фосфора, происходящее в основном благодаря сельскому хозяйству, является, в настоящее время, одной из основных глобальных экологических проблем. Вода с высоким содержанием этих веществ формирует прибрежные «мертвые зоны» [*] и взывает заболевания у людей при ее употреблении, у случае попадания этих соединений в грунтовые воды [*]. Повсеместно распространены и другие источники загрязнения. Например, воздух выбрасываемый в ходе работы угольных электростанций поступает в атмосферу, и постепенно продукты загрязнения скапливаются к океанах. Ртуть высвобожденная при сжигания угля, накапливается в организмах рыб. И те, кто употребляет эту рыбу в пищу, получают этот смертельно опасный металл, подрывающий здоровье человека. Учитывая текущие тенденции, загрязнение ртутью также возрастет [*].

Короче говоря, при сохранении имеющихся тенденций мы стоим на пути к острой нехватке воды и чрезвычайно вредным экологическим последствиям в целом, как в контексте ее симбиотической связи воды с биоразнообразием, так и в контексте непосредственного выживания человека, которые способен прожить без нее лишь несколько дней. Опять-таки этот вывод сделан в предположении, что мы будем действовать исходя из тех же слепых в отношении жизни и отделенных от экологического сознания всеохватывающих принципов рыночной логики, что и последние 50 лет.

(в) Что же касается энергии, то, как и с упомянутым выше углем, по сути нет ничего хорошего в любом процессе сжигания ископаемого топлива, когда дело доходит до экологической устойчивости [*]. Этот способ добычи энергии всегда будет приводить к негативным последствиям, который только усилятся с ростом населения и промышленности [*]. Что усугубляется тем фактом, что все ископаемые ресурсы являются невозобновляемыми и возникновение их дефицита просто является вопросом времени.

Вопрос о пике нефти маячил на горизонте в течение многих десятилетий [*]. Со многими оговорками, но все-же мы знаем сегодня, что добыча конвенциональной нефти, то есть обычный сырой нефти, которая ведется из обширных полостей под поверхностью земли, снижается во всем мире. По некоторым оценкам, 37 стран уже прошли свой пик производства (рис 22.4) [*].

По словам доктора Ричарда Г. Миллера, который работал на British Petroleum с 1985 по 2008 год:

Конечно, многие полагают, что сегодня мир все еще купается в нефти, спекулируя на потенциале нетрадиционных источников, добыча и переработка нефти из которых часто очень трудна. Добыча нефти из нефтеносные сланцев и битуминозных песков, наряду с применением гидроразрыва пласта для добычи природного газа развиваются сегодня и, на бумаге, они могут создавать ощущение изобилия. Тем не менее, есть много споров о том, насколько жизнеспособны эти методы, для удовлетворения растущего спроса [*]. В то время, как экологические издержки этих сложных и часто разрушительных для окружающей среды методов огромны и контрпродуктивны.

По данным Центра биологического разнообразия, разработка сланцевой нефти и битуминозных песков, может быть не только разрушительной с экологической точки зрения и чрезвычайно водо- и энергозатратной. Кроме того, добыча нефти на государственных землях США из этих источников наносит мощный удар по любым надеждам на снижение уровня CO₂ в атмосфере ниже 350 ppm, которого мы должны достичь в ближайшее время, чтобы стабилизировать климат Земли. Помимо того, что это способствует глобальному потеплению, их разработка разрушает среды обитания видов, порождает огромное количество загрязненной воды и воздуха, и приводит к деградации огромных территорий [*].

Точно также, было обнаружено, что гидравлический разрыв пласта или гидроразрыв, оказывает чрезвычайно негативное влияние на окружающую среду, более того, описаны случаи настолько серьезного загрязнения, что вода из под крана просто начинает гореть [*]. Несмотря на загрязнение грунтовых вод, высокую опасность загрязнения воздуха, уничтожение рек и опустошение ландшафтов, практика использования гидроразрыва продолжает внедряться повсеместно [*].

Экономика основанная на ископаемом топливе является неустойчивой по определению. В рамках текущей экономической модели это становится очевидным при использовании понятия предельной цены. Вопрос лишь в том, когда цена, формируемая спросом и предложением в условиях дефицита вырастет настольно, что промышленность и общество просто не смогу позволить себе приобретать это топливо. Достижение этой предельной цены серьезно ограничит все аспекты промышленности, так как именно энергия добываемая из ископаемых видов топлива приводит в движение сельское хозяйство, производство, перевозки и т.д. В то же время, эта добыча может принести человеческому обществу экологический кошмар, на преодоление которого могут понадобиться поколения.

(г) Общий дефицит, охватывающий как биотические, так и абиотические ресурсы, быстро нарастает во всем мире, в сочетании с одновременным снижением биоразнообразия. В 2002 году 192 стран, в рамках Организации Объединенных Наций, собрались вместе, чтобы заключить Конвенцию о биологическом разнообразии, взяв публичные обязательства по значительному снижению темпов вымирания видов к 2010 году. К 2010 году практически никакого прогресса в этом направлении достигнуто не было. В официально опубликованном в 2010 году отчете говорится:

Опубликованное в 2011 году исследование, отчасти отвечает на распространенные призывы, изолировать и защитить определенные регионы Земли, чтобы обеспечить безопасность биоразнообразия. В его рамках было установлено, что несмотря на миллионы квадратных километров суши и океана, которые находящихся сейчас под государственной защитой, сделано очень мало, чтобы замедлить имеющиеся тенденции к спаду [*].

Авторы также сделали следующий весьма тревожный вывод с относительно потребления ресурсов:

Сегодня, среди всех рецензируемых научных публикаций в мире, вероятно не найдется ни одного обзора состояния ресурсов планеты и обстановки с биоразнообразием, которые можно было бы назвать нейтральным или позитивным. В то время, как оценки могут меняться, ясно одно: наш вид быстро растет и расширяет свою производственную деятельность совершенно не замечая неустойчивость применяемых методов и последствия их применения. Здесь важно вспомнить еще раз, что эта проблема является проблемой нашей системы, а не непреложной частью мироздания [*].

Проблема не в самом нашем существовании или в росте численности населения. Проблема в том, что наша глобальная экономическая традиция основывается на сформированном в XVI веке, доиндустриальном, ориентированном на ручной труд, образе мысли, который ставит акт потребления (покупки и продажи) в основу всех процессов в обществе. Здесь хорошо подходит аналогия с педалью газа в автомобиле. Чем больше расход топлива, тем быстрее он едет. Покупка вещей в нашем мире это и есть топливо. Если вы замедлите потребление, то экономический рост замедляется, люди станут терять рабочие места, упадет покупательная способность и социальные условия дестабилизируются. Эта искусственная реальность является порождением неверных экономических принципов, а не законов природы.

Идеальный шторм

В то время, как в предыдущих разделах мы рассматривали детали конкретных проблем, мы не можем игнорировать экономическую синергию, которая связывает их с финансовыми и техническими системами. Энергия, вода, пища и доступность сырья связаны между собой в едином механизме общества. Недостаток любого из этих ресурсов, может обернуться драматическими последствиями для занятости, социальной стабильности, и многих других сторон жизни людей.

Есть многочисленные сценарии, объединяющие эти общие проблемы устойчивости, которые могут реализоваться. Например, глобальный ВВП имеет мощную связь с водой. Международный исследовательский институт продовольственной политики утверждает, что текущая практика управления водными ресурсами и уровнем продуктивности воды подвергает риску примерно 63\ трлн или 45 процентов от прогнозируемого 2050 глобальный ВВП (в ценах 2000 года), что на 50% больше всей нынешней мировой экономики [*].

Точно так же, с точки зрения производства, 70% всех запасов пресной воды используется в сельском хозяйстве [*]. Любой крупномасштабный дефицит воды, таким образом, будет означать снижение урожайности, при условии, что для выращивания будут использоваться традиционные методы. То же самое касается энергии, особенно углеводородного топлива. Влияние существенного снижения его доступности на традиционное сельское хозяйство ошеломляет, в то время, как оно будет распространяться на всю промышленность в целом. Слишком велико количество товаров на основе нефти и слишком велики наши энергетические запросы. Это делает существенное снижение производства углеводородов почти апокалиптическим в рамках текущей модели.

Мы также не можем игнорировать проблему социальной стабильности и то, как нехватка ресурсов изменит поведение людей в обществе и государстве, порождая равнодушие и подавляя эмпатию, подпитывая страх и узкое стремлением к самосохранению. Мы можем представить, в качестве примера, резкое увеличение цен на бензин, в результате которого транспортировка критически важных продуктов первой необходимости становится невыгодной. Результатом может быть, например, ответная реакция профсоюзов, которые прекращают их транспортировку, лишь усугубляя проблему. Представьте на мгновение, что, например, доминирующие поставщики продуктов питания на западном побережье США устроили забастовку, приостановив свои поставки. Это может стать отправной точкой чудовищной цепной реакции.

Дефицит порождает преступность, конфликты и антисоциальное поведения. На микроуровне, это не трудно увидеть в росте числа преступных группировок. Воровство и находящаяся под запретом теневая экономика процветают в таком климате, это статистически доказано, и мы можем наблюдать это сейчас в тех регионах, которые по-прежнему находятся в условиях бедности и безработицы. Болезни и другие проблемы, являющиеся следствием низкого уровня жизни — еще одно опасное проявление кризиса. На макроуровне, как уже отмечалось ранее, межгосударственная война исторически была, как правило, обусловлена именно нехваткой ресурсов и стремлением к самосохранению государств и бизнеса.

Так что не должно удивлять то, что США, как и многие другие страны наращивают свои ядерные арсеналы и развивают системы доставки в течение последнего времени [*] [*], которые и без того вполне достаточны, чтобы разрушить наш мир много раз, исходя из имеющегося арсенала в 26,000 ядерных боеголовок [*]. Тысячи ракет сегодня находятся в состоянии повышенной боевой готовности, способные нанести удар в любое время. Глобальный протест, против распространения ядерного оружия обернулся, по сути, еще большим его распространением, но уже за кулисами [*].

В то же время, задействована и механика мировой финансовой системы. Так как все деньги создаются из долга, а займы облагаются процентом, который на самом деле не существует в денежной массе, глобальный долг всегда больше, чем деньги, необходимые, чтобы заплатить за него. Последствия выливаются в банкротства на уровне отдельных людей, организаций и целых стран, как текущие, так и отложенные. Согласно отчету рейтингового агентства Standard Poors за 2010 год, США будут иметь внешний долг в размере 415% ВВП к 2050 году, в то время как к 2060 году, 60% всех стран в мире станут банкротами [*].

Беглый взгляд на финансовое положение большинства стран в мире сегодня показывает диапазон размера внешнего долга от среднего до чрезвычайно большого. Удивительно, но похоже, что нет ни одной страны на Земле со сбалансированным бюджетом. По состоянию на начало 2014 года, суммарный государственный долг планеты равен 52 триллионам долларов [*]. Однако, в эти цифры входит только официальный или государственный долг. Реальная цифра, сочетающая государственный и личный долг поражает — 223,3 триллиона долларов [*]. Разделив это число на 7,1 миллиардов человек на планете по состоянию на начало 2015 года, мы находим, что каждый человек должен примерно 31,5 тысяч долларов.

Таким образом, мы должны спросить себя: в то время, как принципиальные изменения в нашей сельскохозяйственной системе, в использовании воды, в управлении загрязнениями, в источниках энергии, в инфраструктуре и методах производства так необходимы, как мы собираемся создать финансовые стимулы для обширных технологических реформ, необходимых для создания хотя бы какого-то уровня устойчивости? Мы знаем, что у нас есть технические средства, чтобы сделать это, но есть ли у нас на это деньги?

И чем больше думаешь над этим вопросом, тем более невероятные и откровенно идиотские финансовые механизмы приходят на ум. Однако это неверное направление размышлений, так как все крупные державы в мире, по сути, не принимали эти долги всерьез с самого начала. Разница между долгом в 1 триллион долларов и в 100 триллионов долларов важна, только в контексте возможности его обслуживания. По правде говоря, все крупные державы прекрасно понимают, что полные суммы долгов никогда не будет выплачены, а процесс взаиморасчетов, скорее всего, примет политическую форму, а не финансовую, и скорее всего будет происходить в сферах геополитики, рыночного стимулирования или контроля над ресурсами.

Тем не менее, эти процессы, как правило, происходят за кулисами, а сокращение расходов на социальные программы, а то и сворачивание самих этих программ, помогает поддержать некоторый порядок, во имя поддержания определенного общественного мнения и других достижений в области рекламы. В то время, как более крупные державы имеют большее преимущество в этом сложном положении, небольшие развивающиеся страны, действительно страдают, поскольку они не имеют ни экономической, ни военной мощи, чтобы получить влияние на международной арене. Из этого закономерно следует, что развивающиеся страны будут оставаться на том-же уровне, в условиях жесткой экономии, эксплуатации и полного отсутствия внимания ко внутренним социальным конфликтам.

В 2011 году Организация Объединенных Наций опубликовала статистические данные, согласно которым 1,5 миллиарда человек живут в условиях абсолютной нищеты, добавив, что при скорости снижения крайней бедности, наблюдаемой с 1990 по 2005 год, потребуется еще 88 лет, чтобы ее полностью искоренить [*]. Если мы размышляем о быстром экономическом росте, произошедшем с 1990 по 2005 год, который был, по мнению многих, периодом бума на большей части планеты [*], то мы видим, что существовавшие тогда тормозящие силы не были даже близки к тем, что мы видим два десятилетия спустя. Следовательно, логично предположить, что и тот прогресс (в смысле экономического роста), который был достигнут в 1990-е годы в отношении довольно скромного, в процентном отношении, сокращения крайней бедности, вероятно, будет сведен на нет экспоненциальным ростом населения в условиях постоянно ухудшающейся экономической и экологической обстановки.

И в качестве последнего тезиса данного раздела, посвященного растущим тормозящим силам, рассмотрим проблему технологической безработицы. Как было отмечено в очерке Рыночная эффективность против технической эффективности, автоматизация развивается достаточно быстро, чтобы машины начали выполнять или даже перевыполнять подавляющее большинство видов работы, привычной для человека. В исследовании, проведенном Оксфордским университетом в 2013 году утверждается, что 45% рабочих мест в США будут автоматизированы в течение ближайших 20 лет [*]. Учитывая, уровень развития США, можно прийти к закономерному выводу, что половина рабочих мест в всем мире может быть также автоматизирована.

Детальное изучение автоматизации в различных секторах производства, как в сфере физического труда, так и в сфере услуг, показывает, что в настоящее время нет никаких ощутимых преград для замены рабочих мест машинами и/или искусственным интеллектом. Это просто вопрос времени и намерения. К сожалению предусловием существования рыночной экономики являются люди, зарабатывающие на жизнь и участвующие в денежном обороте общества для поддержания экономической стабильности и роста. Это, следовательно, означает, что автоматизация является экономически вредной в контексте рыночной системы.

В свою очередь, поскольку технологическая автоматизация подлежит закону Мура, или, точнее, принципу эфемеризации, то машины будут становиться все дешевле и, в конечном итоге, станут более экономически эффективным, чем люди, которым нужна страховка, отпуск, ограниченное количество часов работы в неделю и так далее. Производительность при переходе от людей к машинам вырастает экспоненциально, и этот процесс будет только усиливаться с течением времени. И это приводит к системному противоречию, ведь, если машины заменяют людей, то где люди возьмут деньги на покупку товаров производимых машинами, для поддержания экономического оборота?

В рамках традиционных рыночных принципов, из этой ситуации нет выхода, кроме ложного предположения, что люди будут постоянно менять работу в точном соответствии с происходящим изменением спроса на труд. Это, возможно, сработало в середине XX века, но не сработает сегодня, на фоне быстрого, экспоненциального развития современных технологий. Более того, может быть убедительно показано, что социально безответственно не использовать новые возможности наших средств производства для того, освободить людей от небезопасных и однообразных производственных ролей на которые они тратят свою жизнь, вместо того, чтобы дать им возможность заниматься деятельностью более высокого порядка, более ответственной и творческой. Такой переход, однако, потребует снести все здание рыночного капитализма и заменить его новым социальным подходом, который не требует труда ради заработка.

Последний рубеж: Деловая хватка

Деловая хватка это проницательность, быстрота понимания и действия в бизнес-ситуации, которая позволяет достичь лучшего результата [*]. Иными словами, речь идет об оценке каждой ситуации с целью максимизации прибыли, в наиболее стратегической перспективе. Она воспитывается через передачу двух взаимосвязанных мотивов, играющих существенную роль в том, как, вероятно, большинство людей, особенно богатых, будут справляться с растущими дефицитом и/или социальной дестабилизацией.

Первый, который довольно просто заметить, состоит в том, что на самом деле единственным устремлением бизнеса является погоня за деньгами. В то время, как бизнес-мышление часто романтизируется, как содействие благополучию в мире или забота о потребителях, единственная реальная мера успеха в его рамках — прибыль. Простое предположение, что получение прибыли означает содействие благополучию в мире, в нашем случае явно не верно, учитывая огромные падение целостности нашей среды обитания и тот факт, что в настоящее время рабов в мире больше, чем когда-либо прежде [*].

Второй мотив тоньше и имеет отношение к психологии страха и жадности. Исследования, проведенные на Факультете психологии в Университете Беркли, Калифорния, обнаружили, что рост благосостояния фактически порождает снижение сочувствия и сострадания по отношению к другим, вместе с ростом ощущения того, что вам все что-то должны [*]. Короче говоря, рост материального благосостояния, как правило, делает на злыми и скупыми и нет недостатка в работах, которые бы подтвердили эту склонность. В исследовании, проведенном в Университете штата Мичиган под названием «Как принадлежность к высшим слоям общества связана с ростом числа неэтичных поступков» говорится:

Исследование под названием «Классы и сострадание: социально-экономические факторы позволяющие предсказать реакцию на страдания» показало, что представители низших классов реагируют с большим сочувствием на демонстрацию человеческих страданий, чем представители высших классов [*]. В аналогичном исследовании под названием «Социальный класс, контекстуализму и эмпатическая точность» было установлено, что представители низших социальных классов более точно оценивают эмоции других людей. В следующих трех исследованиях, представители низших классов получили более высокие оценки, чем представители высших классов по тестированию на эмпатическую точностью, на оценку эмоций партнера при взаимодействии и сделали более точные выводы об эмоциях по изображениям движений мышц вокруг глаз [*].

В отчете под названием «Имея меньше, отдавать больше: влияние социального класса на просоциальное поведение» было показано, что в рамках четырех исследованиях, представители низших социальных классов оказались более щедрыми, склонными к благотворительности, доверчивыми, и готовыми помочь, по сравнению с их представителями высших классов [*]. В опубликованной в 2012 году статье в Chronicle of Philanthropy говорится, что люди с низким доходом отдают существенно большую долю их дискреционного дохода[*] на благотворительность. Люди, которые получают годовой доход от 50000\ до 75000\ отдают 7,6 процента от своих дискреционных доходов на благотворительность, по сравнению со средним показателем 4,2 процента для людей, получающих 100000\ и более [*].

Не смотря на то, что в данных работах не говорится об универсальности этого явления, что-то явно происходит в психологии тех, кто становится богатым. Рост чувства защищенности, безразличия к другим и уверенности в том, что вам все что-то должны, кажутся связанными. Имея это в виду, давайте вернемся к рассмотрению того, как различные классы будут реагировать на стрессовые социальные обстоятельства. Учитывая тот факт, что в мире сегодня насчитывается почти 2200 миллиардеров с общим капиталом около 6,5 \ трлн [*] (в среднем по 2,9 \ млрд), топ-100 которых способны положить конец глобальной бедность более чем четыре раза [*], не стоит уделять существенное внимание этим фигурам в надежде на социальную помощь с их стороны.

Учитывая волну негодования, связанную с осознанием огромного и продолжающего расти неравенства в мире, можно вообразить чувство некоторой неловкости которое испытывают сверх-богатые. Несмотря на некоторые пропагандистские шаги, а также на такие проявления искренних намерений и филантропии, как, например, «Клятва дарения» миллиардеров [*], в целом, ощущается глубокая враждебность к таким фигурам и системе, которая сделала возможным их крайнее и очевидно бесполезное богатство.

И дело здесь, опять же, не в том, что кто-то плохой, а в том, и это следует прочеркнуть, что любая система, которая имеет достаточную емкость и создает столь серьезное экономическое неравенство, сама является проблемой, которую необходимо решать, а не полагаться на благотворительность тех, кто в рамках рыночной игры стал обладателем нерациональных и избыточных сумм. В этом контексте не будет проявлением цинизма, рассматривать такие явления, как Клятва дарения, как насмешку, а не как решение.

Поэтому, учитывая отмеченные выше результаты психологических исследований и текущее состояние крайнего и по прежнему растущего экономического неравенства и дестабилизации (оставив в стороне благие намерения богатых), нет никаких доказательств того, что богатые нас спасут. Если нынешние тенденции сохранятся, а так скорее всего и будет, то богатые скорее всего просто изолируют себя от остального общества. И эта изоляция будет расти, по мере роста страха в связи с все усугубляющимися проблемами. Эту склонность следует распространить на всю цепочку социальной иерархии, охарактеризовав ее как узкую, ориентированную на выживание в краткосрочной перспективе, самоподдерживающуюся тенденцию, в рамках которой человек становится все более восприимчив к собственным финансовым потерям, и наоборот, как показывают исследования, с ростом положения в обществе, все более равнодушным к другим.

Это и есть основа классовой войны, и если эти тенденции сохранятся, то мы можем ожидать увеличения числа общественных волнений и проявлений гнева в связи с состоянием дел и неравенством доходов в обществе. В то время, как это может показаться маловажным, следует подумать об этих явлениях в контексте других негативных факторов, таких как истощение ресурсов, безработица и т.д. Гнев населения может вылиться в раскол и насилие в обществе, а масштабные восстания могут иметь очень негативные социальные последствия, если их подлинные причины не будут понятны.

Переход

Идея постепенного перехода из текущей модели к РОЭМ может показаться обескураживающей и практически немыслимой. Пожалуй, в первую очередь следует более глубоко задуматься над тем, чем именно является переход. В общем, это переход от экономики сохраняющей условия дефицита, к системе прямого управления ресурсами и к использованию науки, с целью построения постдефицитной экономики, или, иначе говоря, экономики ориентированной на изобилие для удовлетворения потребностей человечества, при одновременном обеспечении целостности нашей среды обитания, по сути это переход ценностей.

В то же время это переход системы вознаграждений, что означает, проще говоря, что новая структура на самом деле вознаграждает стабильность, баланс, общественное участие и уважение к окружающей среде, в отличии от того, что мы вознаграждаем сегодня — эгоизм, конкуренцию, потребление и эксплуатацию. На самом деле, рыночную систему в целом можно рассматривать не как социальную, а как анти-социальную.

Что-же касается собственно перехода, то было бы наивно предполагать, что мы можем предсказать все последствия столь существенного сдвига в обществе, особенно учитывая, как много сил приложено и сколь велико стремление к сохранению нынешней системы. Все мы вынуждены ежедневно действовать в рамках рыночной психологии просто для того, чтобы обеспечить свое выживание. Следовательно, наши ценности глубоко связаны со способами и формами этой деятельности, а также с общим мировоззрением, присущим этой системе, хотим мы этого или нет.

Можно даже сказать, что давление рыночной системы порождает сам способ нашего мышления. Нейронные связи нашем мозге формируются в процессе того, как мы осваиваем окружающий мир, постоянно получая подкрепление от ощущения этого давления и наших ответных действий. Подобно тому, как человек может освоить новый навык до уровня автоматизма, после чего ему уже не потребуется мышление, для его применения, мы, люди, постоянно выполняем те действия, которые однажды узнали, работая по образцу из нашего подсознания. Например, мы часто даже не осознаем, что поступаем в рамках мотивов, которые следует рассматривать, как узкие и корыстные, так как складывается впечатление, что все вокруг нас, поступают также, формируя этим наше представление о нормальности.

Поэтому ДДВ рассматривает изменение ценностей в качестве важнейшего условия перехода. Это изменение, конечно, глубоко связано с образованием, но, в то же время оно связано и с активным созданием условий, которые, как мы надеемся, будут подкреплять эти новые, устойчивые ценности, которые являются первым шагом к крупномасштабным переменам.

Можно рассмотреть два сценария перехода, первый из которых представляет что-то вроде логического фундамента для второго. Первый предполагает, что существует некая поддержка со стороны политических сил, экономических структур и общества в целом. Он предполагает, что человеческий вид определенно решил шаг за шагом двигаться в направлении перехода в глобальном масштабе. Конечно, печальная правда состоит в том, что таким образом события скорее всего развиваться не будут.

Тем не менее, эта гипотетическая возможность озвучена потому, что рассуждения о глобальном процессе перехода и некоторых его составляющих, могут быть полезны при рассмотрении второго сценария. Второй сценарий является более реалистичным, так как он не подразумевает крупномасштабной общественной поддержки, а переход должен осуществляться через активизм и его воздействие. Этот сценарий выглядит гораздо более реалистичным сегодня, с учетом широкого спектра разделяющих людей убеждений, политической поляризации, национальной ненависти, коммерческих войн и т.д.

Чтобы закончить это введение в вопрос перехода, стоит отметить, несколько отойдя от темы, что многие критикует Движение не потому, что они не согласны с предлагаемым направлением изменений, а потому, что они не понимают, как такие изменения возможны. Этому аргументу можно противопоставить аналогию с серьезно больным человеком, который стремится выздороветь. Этот человек может не знать, какое лекарство или методы лечения ему необходимы, но, учитывая, что его или ее жизнь находится в опасности, задача узнать и попытаться реализовать соответствующие средства для достижения цели не снимается из-за того, что они не очевидны.

Точно так же, трудность или неясность при переходе в РОЭМ не снимает его необходимость. Все мы люди на этой планете, и мы можем изменить мир довольно легко, если сможем найти универсальную, общую основу для взаимодействия. Более того, важно отметить, что мы всегда находимся в состоянии перехода в той или иной степени. Это не утопия, и даже если мы достигаем лишь 50 % от того, что мы можем получить в теории, то это дело все равно будет того стоить [*].

Первый сценарий: Системный демонтаж

Системный переход от рыночной экономики к РОЭМ теоретически может происходить через постепенную социализацию основных компонентов экономической инфраструктуры. По существу, мы демонтируем слой за слоем, создавая при этом новые настолько гладко, насколько это возможно. Отступая от темы, следует отметить, что термин социализация, который, является заклейменным понятием в Западном мире в результате превознесения рыночной экономики и демонизации чего-либо кроме нее, по-прежнему технически целесообразно использовать в данном контексте. Он просто означает, что необходимость денег и механики рынка больше не будет оказывать влияние на данный компонент (а вовсе не его замену на традиционную социалистическую, в политическом и экономическом смысле этого слова, структуру). Технически передовые средства будут производиться и распространяться напрямую, без ценника, для удовлетворение соответствующих потребностей.

Как подробно обсуждалось в предыдущих очерках, одним из важнейших аспектов позволяющих новой социальной модели, порождать высокий уровень жизни, является свободное применение современных технологий и системный подход к организации общества на основе стратегической технической эффективности. Поскольку текущая модель буквально основана на технической неэффективности и ее поддержании, с приходом технически более эффективной системы, потребуется меньше традиционного труда. Поэтому при переходе из рыночной экономики, меры для компенсации происходящих финансовых потерь необходимы. Они могут состоять, в частности, в регулировании заработной платы и сокращением и разделением рабочей недели для компенсации потерь рабочих мест.

Ключевые компоненты инфраструктуры, которые будут обсуждаться в данном примере это (а) производство еды, (б) снабжение, (в) производство потребительских товаров и (г) перевозки. Очевидно, что эти фрагменты обладают синергическими связями, которые требуют других типов технической оценки. Однако, поскольку это базовые компоненты, которые изо дня в день, поддерживают наше общественное здоровье и обеспечивают базовый уровень жизни, то этой абстракции должно хватить для простого рассуждения. Стоит также отметить, что постдефицитные отношения для каждого из этих компонентов более подробно освещены в очерке Постдефицитная экономика: тенденции, емкость и эффективность.

Производство еды

Возможности для высокоэффективного, автоматизированного производства пищи являются реальностью сегодня, с технологиями вертикальных ферм и методами культивации с низким энергопотреблением и побочным воздействиями, такими как гидропоники, аквапоника и аэропоника. Использование опреснения открывает возможности для строительства таких ферм вдоль большинства основных береговых линий, производя экологически чистые продукты в достаточных количествах, для того, чтобы полностью и с запасом удовлетворить потребности населения близлежащих регионов.

Короче говоря, если эти передовые методы будут реализованы, то из-за стратегического изобилия необходимость в денежном ограничении доступа к основным продовольственным ресурсам просто отпадет. Для этого нет реальных технических причин, даже в рамках существующей монетарной экономики. Просто продуктовые магазины сегодня не могут обеспечить доступ населению к производимым в данном регионе продовольственным ресурсам, без необходимости финансового обмена. Это лишь вопрос наличия передовых автоматизированных систем на местах.

Снабжение

Углеводородная экономика сегодня продолжает вызывать много беспокойств, не только из-за своего воздействием на окружающую среду, но и из-за неизбежного дефицита самих ископаемых ресурсов. В то время, как продолжаются дебаты относительно наступления пика нефти, нет никаких дебатов относительно того, что ископаемые виды топлива являются, исчерпаемыми и их сжигание наносит вред окружающей среде. Учитывая передовые достижения в области получения возобновляемой энергии, такие как солнечные, приливные, ветряные, геотермальные электростанции и т.д., в сочетании с современными средствами локализации, в должным образом разработанной системе нет никаких причин, по которым каждому из нас пришлось бы платить за энергию. Объединение электростанций основанных на энергии солнца в единую систему, обеспечивающую равномерную подачу избыточной энергии из региональных систем обратно в сеть, позволит удовлетворять потребности в электроэнергии немедленно, на основе текущих статистических данных.

Такой-же подход поможет со снабжением природным газом и водой. Так как электричество может быть использовано для замены газа для отопления и большинства других коммунальных целей, использование газа может быть просто выведено из рассмотрения в данном контексте. Вода, которая составляет, как правило, минимальный вклад в размер счета за коммунальные услуги сегодня на Западе, может быть сделана значительно более доступной, при дальнейшем росте промышленной эффективности, снижении загрязнения и региональном использовании, стратегически сохраняющем избыток. Для, тех кто в мире сегодня сталкивается с дефицитом воды уже на протяжении многих лет имеются технические решения для опреснения и другие системы очистки, как крупномасштабные, так и локальные. Проблема здесь в недостатке финансовых ресурсов, а не в отсутствии технической возможности.

Производство товаров

Спектр потребительской продукции широк, начиная от основных потребительских товаров, таких как предметы домашнего обихода, одежда и средства связи, до специализированных, таких как музыкальные инструменты и другие, более менее востребованные предметы. Лучший способ думать об этом заключается в спектре спроса, с ежедневными потребностями на с одной стороны и специализированными потребностями и предметами роскоши с другой.

Хотя, развитие технологий автоматизации, скорее всего, приведет к огромным переменам в промышленности, по мере того, как революция в области модульной робототехники и нанотехнологиях будут воплощаться в жизнь, для обсуждения перехода в ближайшем будущем, мы будем думать о промышленности исходя из ее сегодняшнего технологического уровня. В целом, для каждой отрасли или подотрасли можно определить единые операции, использование которых обеспечивает высокий уровень производства и общей эффективности в качестве запланированного результата. Другими словами, промышленные структуры будет строиться на основе отраслей или секторов, совместно использующих потенциал заключенный в этих операциях для повышения эффективности, сокращения отходов и распараллеливания производственных процессов. Это позволит создать основу для формирования полностью синергетической промышленной системы, применяя передовые, максимально автоматизированные процессы свободно, на каждом шагу, чтобы избавится от человеческого труда и неизбежно повысить эффективность.

При этом примитивные версии систем коллективной разработки, как описано более подробно в очерке Промышленное правительство, также могут развиваться. В то время как некоторые ограничения будут возникать из-за недостаточного уровня крупномасштабного взаимодействия, эти процессы будут подготавливать почву для его роста при одновременном повышении устойчивости.

Возвращаясь к предыдущему замечанию о компенсации за потерю рабочего времени, снижение продаж, закономерно приводит к снижению экономического роста и, таким образом, к сокращению количества рабочих мест. В текущей модели, такой процесс является, разумеется, негативным. Однако, в рамках данной гипотетической модели перехода, пропорционально сокращению рабочих будет меняться заработная плата и/или продолжительность рабочего дня. Другими словами, предполагая начальную среднюю продолжительность рабочего дня в 8 человекочасов, потеря 50 % рабочих мест за счет применения автоматизации и выхода новый уровень технической эффективности, может быть скомпенсирована сокращением рабочего дня на 50 % при сохранении того-же числа рабочих мест.

Например в рамках гипотетический экономики с 1000 работниками и 50 % из которых оказались сокращены за счет этой преднамеренной технологическое безработицы, рабочий день можно перераспределить, таким образом чтобы каждый работал всего 4 часа, вместо 8. Опять же, тот факт, что определенные товары и услуги становятся бесплатными в рамках экономики означает, что и потребность покупательной способности будет становится меньше. Поэтому 50 %-ное сокращение заработной платы напрямую компенсируется. Входе этого процесса происходит постепенный отказ от монетарной системы. В тех случаях, когда перераспределение времени не представляется возможным, можно увеличить почасовую заработную платы в той же базовой пропорции, компенсируя средние потери. В теории, постепенное сокращение рабочего времени и общей численности рабочих, при условии сохранения 100 % занятости населения, в сочетании с компенсацией за счет увеличения числа бесплатных ресурсов, позволяет постепенно отказываться от рынка труда течение длительного времени. Опять же, этот пример является гипотетическим.

Перевозки

Следующим ключевым экономическим компонентом являются перевозки. Процесс производства транспортных средств уже в значительной степени автоматизирован сегодня и его дальнейшее совершенствование не является такой большой проблемой. Проблемой является доступ, применение и необходимость. И хотя это мысленное упражнение может показаться весьма сложными. Однако, если бы мы оценили огромное количество энергии и ресурсов, используемых сегодня ежедневно, чтобы добраться до централизованных офисов, для участия в занятиях сомнительной в широком смысле ценности, мы были бы поражены очевидной неэффективностью. В то время, как, конечно, есть и исключения, существует не так много профессий сегодня, которые действительно требует непосредственного наличия не рабочем месте, учитывая огромную мощь Интернета и средств связи. Даже промышленные производственные мощности, будучи дополнительно автоматизированы, потребовали бы лишь небольшого количества людей на месте, а большинство процессов возможно было бы администрировать удаленно.

Стратегическим шагом, является просто исключение из рабочей недели, традиционной ежедневной поездки на работу и обратно, что обеспечит существенное снижение нагрузки на многих уровнях. Обеспечение дома всем необходимым оборудованием для выполнение своих бизнес-функции является логичной и устойчивой идеей для уменьшения растрат энергии, снижение числа аварий, уровня загрязнения, стрессов и тому подобного.

Кроме того, такие подходы, как, например, существующие в настоящее время системы обмена, для аренды уличных велосипедов и т.п., должны быть применены и к другим транспортным средствам (и ко всему остальному насколько это возможно), в сочетании с либерализацией общественного транспорта. Это, опять же, должен быть постепенный процесс улучшения в рамках которого регионы целенаправленно преобразуются в пользу максимально возможного уровня технической эффективности путешествий.

Вкратце, локализация рабочих мест и удаленный доступ, для снижения необходимости в поездках, в сочетании с системами совместного использования транспортных средств и либерализации общественного транспорта коренным образом изменят характер транспортной инфраструктуры, существенно облегчая переход РОЭМ, даже если некоторые из этих услуг по-прежнему будут оставаться платными.

Второй сценарий: Реальность

Теперь, помня об ограниченном, но логически организованном образе мыслей ведущим к гипотетическому демонтажу существующей системы и систематической реализации атрибутов новой, давайте попробуем реалистично взглянуть на то, как переход к новому обществу можно проводить с учетом сложности и противоречивости нашей сегодняшней реальности.

Во-первых важно понять, что стремление к социальной и экологической устойчивости уже в течение длительного времени скрыто развивается в нашей культуры. Например, в настоящее время уже распространены понятия о зеленой экономике, которая толкают вперед защитники окружающей среды, в сочетании с периодическими яркими проявлениями групп в защиту гражданских прав, таких как например «Захвати Уолл-стрит», что обнаруживает глубокий интерес к стремлению к миру, являющемуся более равным, гуманным и устойчивым. В то время как наша текущая социальная система, как было показано, часто усиливает противоположности этих ценностей. По-прежнему кажется, что в глубине души большинство наших основных исторических философий все еще сохраняют интерес к социальному равенству и балансу с окружающей средой.

Итак, еще раз, важно иметь в виду, что для того, чтобы действительно создать более устойчивый, гуманный мир, требуется полный переход от текущей социальной архитектуры. В противном случае сохраняться те же самые основные проблемы, даже если они окажутся снижены до некоторой степени полумерами. Чтобы достичь этого, тактикой глобальных общественных движений должно стать критическое давление на существующую систему, а также помощь в изменении мотивов и ценности самой культуры обширными коммуникационными и образовательными проектами.

Однако, прежде чем эти идеи будут предложены, стоит вновь рассмотреть вопрос о социальном коллапсе, на этот раз в контексте того, что мы могли бы назвать эко-био-социальным давлением. Фоном для нашей культурной эволюции является давление, которое может принимать как позитивные так и негативные формы. Примером позитивного давления может служить разработка и продвижение жизнесберегающих технологий, при которой общество оказывается настолько впечатленной открывающимися возможностями, что социальный заказ на внедрение этой технологии становится неоспоримым.

С другой стороны существуют проявления негативного давления, такие как драматической отказа общественной организации, которые вызывает культурное потрясение и создает беспокойство, приводит к потере доверия и острой заинтересованности в решении проблем новыми методами. Учитывая предыдущие разделы посвященные социальным проблемам, мы можем сделать логический вывод о том, что если текущая модель продолжит работать, то негативное давление также должно создавать все новые стимулы для перемен. Разумеется, эти процессы выходит из-под контроля ДДВ и Движение не намерено способствовать дальнейшему причинению вреда кому бы то ни было. Оно фокусируется на позитивном давлении в через работу активистов, показывая миру, что может быть сделано с помощью образования и тщательно проработанных проектов. Тем не менее, ДДВ не отрицает существование и развитие негативного давления и признает их, как стимул к действию.

Важно также отметить, что так называемый социальная коллапс не является явлением абсолютным. Он является относительным. Занятые в каждодневный рутине, особенно в странах Запада, люди, как правило, не смотрят вокруг и не считают, что общество, находится в состоянии кризиса. Причина это в том, что большинство людей просто привыкли к загрязнению, раку, долгам, бездомным, банкротствам, бедности, войнам, бунтам, периодическим финансовым кризисам, безработице и другим проявлениям неэффективности. Это будет не так, как если бы в один прекрасный день все проснулись и обнаружили весь мир страдающим, а улицы заваленными трупами. Социальная коллапс, или отказ системы, является процессом и реальный вопрос на самом деле в том, как плохо мы готовы для того, чтобы встретить его и как мы будем действовать, чтобы предотвратить его последствия.

На самом деле, все системные изменения, и в частности ее отказ, являются очень негативным в краткосрочной перспективе, это также в конечном счете является закономерным следствием культурной эволюции. Проблемы могут привести к творчеству, а творчество привести к новым решениям, если мы готовы двигаться дальше. Во всяком случае, наличие эко-био-социального давления очевидно, и вместе с базовым пониманием, того, переход может происходить шаг за шагом (по первому сценарию). Теперь поговорим о транснациональном активизме. Цель здесь состоит не только в том, облегчить переход к новой модели, но и в том чтобы помочь тем, кто страдает в текущей модели, в основном через выдвижение их в лидеры в процессе перехода. Это делается путем создания дублирующих систем, которые не используют деньги, но по-прежнему обеспечивают полезные для людей услуги.

С ростом технологической безработицей, при том, что большинство правительств и корпораций будут смотреть в другую сторону до тех пор, пока могут, создавать решения, для облегчения нагрузки на население, в сочетании с удалением поддержки для текущей системы, является беспроигрышным шагом. Например, использование систем взаимного кредитования [*] или тайм-банкинга, обеспечивающего своего рода немонетарные операции, часто основанные только на труде. В то время, как налогообложение этих операций применяется в некоторых странах, эта система способна обойти деньги целом (для тех, у кого есть навыки, но они бедны), наряду со снижением общей финансовой циркуляцию (в качестве инструмента протеста и перехода).

Взаимный кредитная система является одной из форм бартера для товаров или услуг, которые позволяют неденежные обмену применяться к другим товарам и услугам, удаляя необходимость непосредственного обмена товара на товар, необходимый в рамках простого товарообмена. Примером тому является система LETS [*]. Такой подход обеспечивает беспроцентную, неинфляционную форму обмена, где стоимость не может плавать или колебаться, как это происходит сегодня, помимо других положительных результатов. Тайм-банкинг, основан, по сути, на выполненной человеком работе. Есть целый ряд вариаций этих видов систем, и они становятся все более совершенными в своем устройстве и пластичности.

Другой тактикой, которая имеющая такой же эффект, являются системы совместного использования. ДДВ Торонто, например, имеет сеть совместного использования инструментов, где основные инструменты организованы по принципу библиотеки, и можно проверить доступность этих инструментов, при необходимости [*]. Не смотря на кажущуюся незначительность, легко увидеть, как эта концепция может быть значительно расширена в обществе, например, с автомобилями и другими предметами, которые используются сравнительно редко. Опять же, это поможет тем, кто не имел средства для получения доступа к этим предметам, вместе с снижением роста экономической системы, а также стать системе более экологически чистой и устойчивой, разумеется.

Хотя традиционные методы влияния общества на политику, такие, как массовые онлайн петиций и другие подобные акции следует рассматривать, как незначительные по своей эффективности, но они остаются по-прежнему актуальными для информирования. Движение не поддерживает акции физического протеста вроде блокировки автостоянок или криков со зданий в качестве эффективных средств социального изменения, но это не значит, что такие действия не могут привлечь внимание к данной проблеме до некоторой степени. Точно так же, петиции распространены в современном мире, в качестве способа влияния на политических деятелей через публичное оспаривание их компетентности в средствах массовой информации. Эти и другие подобные проявления гражданской активности, являются вопросами творчества, мужества и личных интересов.

Тем не менее, одно из конкретных предложений, получивших некоторое политическое лоббирование стоит отметить. Хотя это и не долгосрочное решение само по себе, его реализация, по крайней мере позволило бы способствовать улучшению здравоохранения и устранить общую бедность. Оно называется система гарантированного или безусловного дохода. Это означает, что людям выделяются средства для удавлетворения их основных потребностей, безо всяких условий. В конце 2013 года, группы активистов в Швейцарии продвигали эту очень трудно реализуемую идею [*].

Теперь оставив рассмотренные формы активизма в стороне, вернемся к наиболее важной с точки зрения ДДВ форме активизма, которой являются новые интеллектуальные проекты, который работают на то, чтобы показать лучший путь. Р. Бакминстер Фуллер однажды заявил, — «Вы не сможете изменить положение вещей, сражаясь существующую реальность. Чтобы что-то изменить, построить новую модель, которая сделает существующую модель устарела». ДДВ перенимает этот девиз.

Как будет отражено в очерке Участие в Движении, кроме общих мероприятий по повышению осведомленности, создание интеллектуальных проектов, которые могут буквально начать сборку новой социальной модели физически ориентированной на устойчивость и эффективность, является, пожалуй, самым глубоким методом активизма. Цифровая революция принципиально снизила сложность и трудоемкость процесса промышленного дизайна благодаря практической возможности обсуждение практически любой идеи. Точно так же, как системы коллективной разработки отмеченные выше, пока еще не созданы, нет никаких оснований утверждать, что они не могут быть созданы сейчас, хоты бы в виде упрощенного прототипа.

Еще одной идеей является Институт Глобальной Реконструкции — интерфейс макро-промышленного дизайна предназначен для совместного размышления о логике реорганизации учитывая географию Земли. В конце концов, спектр возможностей для проектирования о котором, говорит ДДВ становится все более широким и имеет огромный коммуникационный потенциал. Мы можем представить себе, после появления таких разработок, масштабные конференции, которые могут быть проведены в любом регионе, показывая, насколько более эффективным, может стать данный регион, если предложенные технические системы или конструкции будут реализованы.

Переход в отдельной стране

Основываясь на предыдущем разделе, можно представить себе небольшую страну с широким спектром природных ресурсов (вполне реалистично смотрится ее расположение например в Латинской Америке). Тем временем, в ходе технического прогресса, появляется возможностью производить больше с меньшими затратами. Результатом чего становится снижения объемов необходимого сырья до такой степени, что хорошо организованная и богатая ресурсами страна оказывается стратегически готовой — для нее отпадает необходимость в импорте или экспорте. Такая страна может оказаться, так сказать, вне системы, в контексте глобализации и международного влияния.

Тем не менее, лидеры этой страны действительно не знали об этой техническом реальности. Так, однажды достаточно близкий для одного из лидеров такой страны человек узнает или принимает участие в конференции ДДВ, на которой говорится об тех самых инициативах дизайна и достижений в методах производства. Этот человек уведомляет руководителей страны, и правительство воспринимает эту информацию. Этот гипотетическое правительство, возможно, как, например,многие страны Латинской Америки, бедной из-за международных торговых договоров, коррумпированной, имеющей проблемы с внешним долгом и безработицей и т.д. страны, тем не менее вдохновляется, тем что они узнали, решает взять инициативу и реализовать локальную РОЭМ, насколько это для них возможно.

Они понимают, что истинная РОЭМ является глобальной, с общей для планеты системой управления ресурсами. Тем не менее, понимая, что глобальный переход не произойдет в ближайшее время и при нынешний мировой обстановке, они сочли, что с рядом корректировок, все равно могут использовать модель в ограниченной, но достаточно мощный мере, решая большинство ресурсных и финансовых проблем своей страны. Таким образом, страна регулирует свои производственные методы в соответствии принятой моделью, создает внутреннюю систему обратной связи и сеть управления, чтобы понять свои ресурсы и поддерживать равновесие, полностью реализует новый промышленный потенциал, чтобы сделать больше с меньшими затратами, а также внедряет алгоритмы устойчивости и протоколы эффективности присущие системам совместного проектирования. После чего они приступают к использованию новой модели в полную силу, буквально останавливая всю торговлю с иностранными государствами, становясь самодостаточным и полностью устойчивым на своей территории, после ее введения.

После периода этого успеха, мир начинает медленно осознавать, невероятный результат их безденежного экономики. Население, имевшее было очень низкий уровень жизни до, оказывается в условиях экономического изобилия, которого они никогда не видели прежде. Задача окажется существенно проще, если ценности народов населяющих эту страну состоят в сбережении и скромной жизни, содействуя этим сбалансированному прогрессу.

Отмечая свидетельства рациональности и плодотворности этой модели, соседние страны также решают ее принять. Этот процесс присоединения значительно расширяет ресурсную сеть и чем больше больше стран оказываются вовлечены, тем больше людей из других стран видят ее достоинства и тем больше они выступают за реализацию этой модели в своих странах, и так далее. Со временем мир объединяется.

Отметим, что этот пример чрезмерно упрощен, в его рамках очевидно упущено международные политические давление, которое, безусловно, будет вызывать конфликты. Тем не менее читатель должен понимать, что и этот сценарий по-прежнему возможен. На самом деле, мы действительно не знаем, как именно начнутся изменения, но мы знаем, что распространение идеи об их возможности, это ключ к переменам, в сочетании с усиливающимся негативным эко-био-социальным давлением, конца которому не видно.